Annotation

"Большая сила требует большой ответственности". Эту поговорку придумали мои братья и сестры, чтобы переложить ответственность на слабосильных людей. И чтобы продолжать управлять Миром по праву сильного.

Я всегда был бунтарем, самым сильным из них, Первым среди Равных. И мне надоело смотреть на то, как Вершители забавляются с человеческими жизнями и судьбами, а с каждым новым оборотом их игры становятся всё более жестокими и кровавыми.

Конечно же, я не победил - один против девятнадцати, так себе расклад. Но, перед смертью я отобрал у них самое ценное…

Стоп! Перед... СМЕРТЬЮ?!!

Первый среди равных

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Первый среди равных

Пролог

Багровое солнце неохотно уходило за горизонт, как будто пытаясь задержаться, чтобы в последний раз посмотреть на дерзкого человека, который почему-то решил, что может изменить изначальную суть этого Мира.

Вокруг было неестественно тихо. Моя крепость, мой последний оплот вряд ли всё ещё могла называться «крепостью». В результате почти двухмесячной осады, от некогда крепких стен осталось одно воспоминание. От великолепных в своей мощи фортов — кучи битого кирпича. От артефактных метательных машин — перемешанные с землей и камнем, расплавленные куски железа. От людей…

Вот люди как раз и остались. Там, где не выдержал камень и плавился металл –люди стояли насмерть. Там, где с небес лилось пламя, а недра раскрывались, дабы проглотить дерзких защитников — мои солдаты продолжали жить и сражаться. Там, где сама ткань мироздания трещала и стонала от буйства Эфирных Штормов — всё ещё держались мои соратники и подданные.

Держались, без надежды на победу, с полным пониманием, что им не выжить. Усталые и голодные, израненные и измученные, но с огромным желанием продать свою жизнь подороже. И с верой в сердце… С верой в меня, Элрога, ранее Первого среди Равных, а теперь — Падшего…

Очередная волна качнула вечный Эфир и на нас обрушился ледяной шторм. Мои упрямые сородичи уже верили в свою близкую победу над главной угрозой их могуществу, раз пустили в дело даже простые стихии. Вернее, они отправили в бой Младших. За штормом ощущалась воля Сидри. Я коснулся струн реальности, выставляя на пути шторма пылающий щит. Разум привычно качнулся от бурного потока Эфира, а следом у меня перед глазами появилось странное видение.

— Властью данной мне нашим милостивым и справедливым Императором, обвиняю род Разумовских в государственной измене. Наказание — отбор магического дара в пользу Империи и смерть через повешение. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. К исполнению — немедленно!

Багровое солнце пыталось быстро спрятаться за высокими домами из стали и стекла, как будто ему было стыдно смотреть на происходящее и оно не хотело в этом участвовать.

Огромная площадь, вымощенная гранитными плитами была под завязку забита народом. Тут были мужчины и женщины, молодежь и старики. Судя по их одежде, тут также присутствовал разный мастеровой люд. Раздавались громкие выкрики бойких торговок, что несмотря на пышные телеса, ловко лавировали в толпе. Они, расхваливая товар на своих лотках, не забывали присматривать за тем, чтобы местные беспризорники не стащили пирожок с подноса или же копейку из кармана.

Прямо сейчас, оживленно галдящие люди приумолкли. Народ тянул шеи, чтобы лучше рассмотреть и услышать нарядно одетого человека. Важный мужчина был одет в длинную черную мантию. На шее висела толстая золотая цепь с каким-то символом. В руке он держал развернутый свиток, с которого и зачитывал приговор.

Вот только… Не все относились к предстоящей казни, как к развлечению. На площади, под охраной солдат в очень необычных доспехах, стояли женщины и дети. И большинство из них с трудом сдерживали слёзы и отчаяние. Эти люди были одеты лучше других и их глаза не отрывались от людей на эшафоте. Конечности осужденных были скованы цепями, которые вели к намертво вмурованым в камень железным кольцам.

— Мой господин! — голос Бернхарда, моего последнего оставшегося в живых генерала, буквально вырвал меня из странного видения, которое было настолько достоверным, что я на мгновение даже растерялся. Вспышка ледяного шторма ещё угасала в небе, так что времени прошло совсем немного.

— Мой господин, — повторил Бернхард, глядя на меня с легким беспокойством. Кажется, он очень хотел задать вопрос: «Всё ли у вас в порядке?», но конечно же, не мог этого сделать. У Владыки Элрога не может быть что-то «не в порядке». Никогда. — Возмущение Эфира показывает, что противник собирается снова атаковать.

— Прикрыть южное направление! — приказал я. Мне трудно было выходить из видения, но даже в таком состоянии я понимал, что текущая атака нужна была только чтобы отвлечь моё внимание.

— Боюсь, этого будет мало, Владыка, — развел руками могучий Бернхард, Гроза Запада, Принявший Силу, продолжая смотреть на меня с беспокойством. — Волны Эфира текут к нам со всех направлений сразу.

Так… Нужно взять себя в руки. Я не спал уже вторую неделю, и даже с моей силой это было перебором. Тем более, что эту самую силу я отдавал щедрыми порциями в, практически, круглосуточных сражениях. Враг мог себе это позволить. Имея тысячекратное преимущество и неизменно свежие силы, он мог позволить себе круглосуточное наступление. Странное затишье случилось только что, но пора возвращаться в бой. Прислушавшись к себе, понял, что наконец в бой вступили предводители вражеского войска.

Я надел шлем на голову и взял в руки свой верный Миротворец… Однако, взгляд снова поплыл, а следующий приказ так и застыл на губах. Я окунулся в новое видение.

— Властью данной мне нашим милостивым и справедливым Императором, обвиняю род Разумовских в государственной измене. Наказание — отбор магического дара в пользу Империи и смерть через повешение. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. К исполнению — немедленно!

Голос мужчины в чёрной одежде летел над площадью, достигая самых дальних рядов. Я словно висел в воздухе, наблюдая за происходящим уже с другой точки.

Молодая девушка, еще вчерашняя девочка, громко всхлипнула. Но тут же закрыла лицо рукой, в которой был зажат некогда белоснежный платок. Её худые плечи затряслись от беззвучных рыданий…

— Отее-е-ец… — невнятно пробормотала она. Слёзы градом катились из её прекрасных зеленых глаз, а её взор был устремлен на эшафот. Там, всё так же безмолвно, стояло несколько приговорённых к казни. Всего трое.

Крепкий пожилой мужчина и двое молодых людей. Присмотревшись, можно было безошибочно сказать, что это сыновья старшего мужчины. Некогда богатая одежда была порвана и в грязи, лица покрывали неухоженные бороды, кожа в ссадинах и кровоподтеках, но их глаза… Их глаза, все как у одного зеленого цвета, горели ярким, слегка фанатичным блеском. Эти люди точно знали, что такое честь и достоинство. И имели принципы, которых придерживаются до последнего вздоха… Принципы, которые, порой, приводят к смерти…

— Отец сказал быть стойкими, сестра, — с невероятной серьезностью для своих лет сказал худощавый мальчишка, что стоял рядом с девушкой. Он держал за руку еще одну зеленоглазую девчушку сильно помладше, чем он сам.

Кажется, возраст для маленькой девочки был благословением, она прижимала к себе плюшевого медведя и её больше интересовали леденцы, что предлагала пробегающая мимо торговка, чем происходящее прямо здесь и сейчас. Кажется, она не совсем понимала, что творится у неё на глазах.